С   кaждым гoдoм oстaeтся всe мeньшe вeтeрaнoв, кoтoрыe зaстaли сaмую крoвoпрoлитную вoйну   XX вeкa. Чтoбы сoxрaнить иx вoспoминaния, кoмпaния Wargaming зaпустилa прoeкт «Фрoнтoвoй aльбoм» в   рaмкax глoбaльнoй инициативы «Помним все». Он   позволяет сохранять истории своих близких в удобном формате. 42.TUT.BY вместе с   командой проекта побывал в   гостях у   92-летнего ветерана-танкиста Василия Спасова, который сейчас живет в Бресте.

Василий СпасовИранская винтовка для красноармейца

Перед самой войной семья Василия Спасова жила в   селе Чижи, расположенном в   50 километрах от   Туапсе. По   словам ветерана, о   нападении фашисткой Германии они узнали ближе к   обеду, когда громкоговорители передали сообщение Совинформбюро. Большой паники поначалу не   было, думали война скоро пройдет. Но   вместо этого взрослых стали забирать на   фронт, а   обратно приходили похоронки.

—   Моего отца 1905 года рождения забрали в   1942 году,   — вспоминает Василий Федорович. —   Сначала оправили возводить укрепления в   Краснодарском край, там они рыли противотанковые рвы и   окопы. После того, как немцы взяли Ростов, отца отпустили домой, но   ненадолго, буквально на   следующий день за   ним прошли из   военкомата. К   слову, отец получил ранение, но   выжил, а   вот его младший брат погиб где-то в   Днепропетровской области.

Вскоре в   наше село вошли немцы. Они боялись партизан, поэтому выселили всех жители деревни. Мать Василия Спасова решила перебраться в   Ставропольский край к   сестре. Впятером они ютились в   маленькой комнате.

—   Когда нас освободили, то   срочно стали набирать пополнение. Первыми забирали старших, а   потом пришли и   за   теми, кто родился в   1925 году. Таких набралось 60 человек. С   собой нам порекомендовали взять кружку, лодку, что-нибудь съестное и   белье.

До   сортировочного пункта призывникам пришлось иди несколько дней. По   словам ветерана, дорога была такой длинной, что люди засыпали на   ходу.

  — В   селе Белая Глина офицеры приняли у   нас присягу, потом раздали винтовки. У   нас их   называли «иранскими», потому что они предназначались для 44-я армия РККА, которая раньше дислоцировалась на   границе с   Ираном. (Скорее всего речь идет об   винтовках «Маузера», изготовленных на   заводе Тегеранского арсенала, всего в   СССР их   было направлено 16 тысяч   штук,   — прим. ред).

Дело было зимой, в   дополнение к   форме нам выдали шерстяные подшлемники, чтобы мы   не   обморозились, и   повели к   фронту. Смерть мы   встретили так и   не   дойдя до   фронта: помню в   лесопосадке на   обочине дороги лежали раздавленные тела красноармейцев. Нам объяснили, что когда немцы контратаковали танками наши не   смогли окопаться, гранат у   ни   не было, поэтому немцы их   передавили. Тогда было не   особо страшно, молодые, наверное. Зато спустя годы, стал бояться войны во   сне. Снилось, что командир ставит задачу, скоро наступать   — и   это верная смерть.

Только не   в   пехоту

По   дороге на   фронт новобранцам довелось ночевать в   старой церкви прямо на   холодном полу, а   был февраль месяц. Не   удалось нормально поспать и   на   следующий день, лежавшая на   маршруте деревня была уничтожена войной.

—   От   всей деревни остался только один сарай, остальные дома были разрушены и   сгорели, рядом на   пепелище лежали трупы, убирать их   было некому. В   уцелевшем сарае на   окраине жила семья, к   ним мы   и   напросились. Людей было так много, что мне нашлось место только в   закутке под коровой. Животина так и   простояла всю ночь, боясь меня раздавить.

Расчет 45-ки. Снимок носит иллюстративный характер. Фото: warsite.ru

Когда добрались на   распределительный пункт, в   голове была только одна мысль: «лишь   бы не в   пехоту». Может, мне повезло, а   может офицер с   черными ромбиками со   скрещенными пушками как-то угадал мое желание, но   меня вязли в   артиллеристы.

Василий Спасов попал в   противотанковый дивизион наводчиком 45-миллиметровой пушки. Кроме артиллеристов туда входила рота, вооруженная противотанковыми ружьями.

«Сорокапятки» обычно располагались в   100−150 метрах за   порядками пехоты и   должны были встречать вражеские танки. Но   Василию повезло и   на   участке фронта, куда их   перебросили, стрелять по   танкам не   приходилось. А   только по   окопам и   огневым точкам противника.

—   Снаряды к   нашей пушке были маленькими, казались игрушечными. Никогда не   понимал, как ими можно что-то уничтожить. Поэтому первое время даже удивлялся докладам пехоты, что мы   кого-то накрыли или уничтожили какой-то дзот.

Правая рука работает? Значит, годен

Со   своей «сорокапяткой» Василию Спасову удалось застать наступление на   Курской дуге, но   в   самой битве он   не   участвовал.

  — Помню 5-го июля мы   переправлялись через реку Миусс, чтобы занять оставленные немецкие траншеи на   окраине разбомбленного села. В   этот момент нас заметил немецкий наблюдатель и   по   нам открыли огонь из   минометов. Сразу ранило меня и   еще троих из   расчета. Осколками сильно посекло руку и   меня отправили в   тыл.

Под госпиталь, в   котором Лечился Василий Спасов, было приспособлено здание конезавода, ранеными были переполнены все палаты.

—   После ранения пальцы на   левой руке у   меня почти не   двигались. Мой лечащий врач   — майор   — осмотрев меня по   выздоровлению, сказал: «Пальцы у   тебя не   гнутся на   левой руке, поэтому к   службе годен. Если   бы это было с   правой, то   домой   бы отправили. Перед самой отправкой на   фронт, ко   мне смогла приехать мама. Мы   с   ней каким-то чудом смогли найти фотографа и   сделать карточку на   память.

Василий Спасов с   матерью.Никто до   этого оружия в   руках не   держал

Матери Василий Спасов потом часто писал. Бумага была большой роскошью, ею   разжиться на   фронте было практически невозможно. Поэтому письма писал химическим карандашом на   бумаге, в   которую обертывали запалы от   гранат, или   же на   обрывках немецких листовок, где не   был отпечатан текст.

По   прибытии на   фронт Василия Спасова назначили командиром стрелкового отделения.

—   В   моем подразделении все были новичками, никто до   этого не   держал в   руках оружия. На   обучение нам дали всего четыре дня, два их   которых мы   занимались изучением устройства ручного пулемета, винтовок и   грана, а   еще два с   криками «ура» штурмовали высоту, занятую условным противником.

Потом снова был фронт, воевать с   фашистами довелось в   Донецкой области (тогда она называлась Сталинской). В   ночь перед атакой командование решило, что удачнее всего будет занять позицию в   противотанковом рву, чтобы внезапно ударить по   противнику. Бойцы передвигались ночью, стараясь не   греметь амуницией. Но   фашисты каким-то образом догадались и   обстреляли красноармейцев.

—   Ротному оторвало обе ноги и   его эвакуировали, нам   же приказали окопаться и   ждать команды. Уром на   занятое противником село в   атаку пошли танки, ну   и   нам велели идти вслед за   ними. Со   своим отделением я   выскочил из   противотанкового рва и   побежал к   траншее гитлеровцев. Там я   впервые увидел живого немца так близко, он   целился в   меня из   винтовки, но   не   попал.

В   этот момент артиллерия противника открыла по   нашим войскам ураганный огонь. Мне осколок попал в   спину и   пробил легкое, комвзвода сильно контузило   — он   оглох и   не   мог говорить. Забились в   ближайшую воронку, на   большее сил не   было. Вскоре подоспело подкрепление, часть из   них перебралась в   нам. Но   атака захлебнулась, как только кто-то поднимался, его сразу убивал снайпер. Чем все закончилось, не   знаю   — меня вытащили из-под огня.

Подбили в   первом   же бою

Находясь в   госпитале в   Пятигорске, Василий Федорович записался в   учебный танковый полк.

  — Учился с   марта по   август 1944 года на   наводчика. После «сорокапятки» было привычно. Свои танки мы   принимали сами, для этого нас повезли на   завод в   Нижний Тагил. Помню в   дороге мы   остановились в   Сталинграде. Бои уже год как прошли, и   мы   решили немного пройтись. На   окраине города наткнулись на   несколько вкопанных «тридцатьчетверок» (танков T-34   — прим. ред). Танки были подбиты и   сгорели, внутри лежали кости погибших танкистов, никто не   спешил хоронить.

Снимок носит иллюстративный характер. Фото: worldoftanks.ru

После получения танка, экипаж Василия Федоровича определили в   26-ю танковую бригаду 2-го гвардейского танкового корпуса, который должен был наступать на   Кенигсберг.

—   По   прибытию в   Восточную Пруссию нам устроили небольшой экзамен. Комиссия из   офицеров по   одному вызывала танкистов, разными вопросами проверяя уровень подготовки. По   итогам с   моего экипажа были отчислены мехвод и   заряжающий.

Танк Василия Спасова подбили в   первый   же день боя. Снаряд попал аккурат между башней и   корпусом.

—   Мы   быстро покинули танк, ноги были от   страха ватные и   я   не мог даже бежать. Не   успел прийти в   себя как следует, а   командир уже приказывает бежать тушить второй танк нашего взвода. Подбежали, потушили. Потом вернулись назад. Башню нашего танка заклинило и   командиру предложили пересесть на   другой. Он   согласился, но   при условии, что с   ним будем мы, а   не   другой экипаж.

На   войне смерть чувствовали заранее

—   На   войне некоторые люди интуитивно чувствую приближение конца. У   нас такими были командир танка и   механик-водитель. Он, кстати, погиб первым.

Мехвод с   командиром были заядлыми курильщиками. Нам как-то дали   НЗ на   пять суток, а   там сухари, чай и   махорка, так они ее   всю очень быстро скурили, да   и   паек не   экономили, чувствовали, наверное, что не   стоит.

Снимок носит иллюстративный характер. Фото: waralbum.ru

Тогда наш корпус должен был действовать по   тылам противника, во   время остановки возле очередного фольварка, механик-водитель вылез покурить. Внезапно начался обстрел, и   он   поспешил обратно в   танк. Встал перед люком, говорит: «откройте». В   этот момент рядом с   танком разорвался снаряд. Мы   так до   вечера и   простояли, пока нам нового мехвода не   прислали.

Командир танка погиб немного позже, когда взвод из   трех «тридцатьчетверок» столкнулся с   немецкими тяжелыми танками «Тигр».

—   Командир попросили поставить наш танк во   главу колонну на   марше. Места в   Германии были на   незнакомы, поэтому мы   встали на   перекрестке около деревни, не   зная, куда повернуть. Пока командир уточнял маршрут, в   ста метрах от   нас по   улице проскочили два немецких «Тигра». Тут   же поступила команда преследовать, а   дело было ночью. Когда мы   приблизились к   этой деревне, в   танк прилетело сразу три снаряда, у   немцев приборы наблюдения были лучше наших. Командиру снесло голову, тело упало на   казенник и   преградило мне путь к   выходу, поэтому покидать танк пришлось последним через люк мехвода.

Снимок носит иллюстративный характер. Фото: waralbum.ru

Покинув танк, Василий Спасов с   товарищами переждал обстрел и   вернулся к   своим. Его сразу   же определили в   новый экипаж.

—   На   этом Т-34 повоевал недолго. Машина уже бывала в   боях, рация не   работала. Перед самым боем нам приказали сделать пару выстрелов в   сторону врага. Выстрелил из   пушки, слышу, что-то меня сильно ударило. Я   говорю заряжающему: «Посмотри, какой откат». Он   говорит, что нормальный. Тут к   нашему танку подбегает связной, начинает колотить прикладом по   броне, открываем люк, он   говорит: «Чего стоите, все уже пошли в   наступление, приказ по   рации не   слышали?» И   через секунду добавляет: «А   что у   вас с   пушкой?». Смотрим, а   ее   разорвало выстрелом.

Всего за   двенадцать дней боев Василий Спасов побывал в   четырех танках.

—   Когда снаряд попал в   Т-34, меня сильно оглушило. внезапно стало очень тепло и   захотелось спать. Я   потерял сознание и   свалился в   выемку в   башне. Когда очнулся постарался побыстрее покинуть машину, но   тело не   слушалось. Кое-как перевалился через люк и   упал возле танка. Все три машины нашего подразделения горели, собрав силы отполз дальше   — в   любой момент мог сдетонировать боекомплект. Позже меня вынесли солдаты   — руки и   ноги были сильно посечены осколками и   ходить я   не   мог.

Осколок на   память

—   9   мая я   встречал в   госпитале в   Каунасе. После операции рана долго не   заживала и   когда все с   криками «Победа» повскакивали с   кроватей, я   просто с   облегчением отметил, что война закончилась.

Фото: waralbum.ru

Я   маленький человек, не   командовал армиями, дивизиями. Но   я   видел многое на   войне. Видел, скольких мы   потеряли от   того, что порой наши командиры действовали как герои басни «Лебедь, щука и   рак». Но   если   бы не   любили свою родину, то   бы   не победили.

На   память о   войне   Василию Спасову осталось множество шрамов и   кусочек стали, засевший в   легком. Врачи так и   не   смогли его удалить, оставив эту частичку войны с   ним навсегда.

 

Теги: Брест